Франц Грильпарцер. Праматерь

Вот, несут.

Солдаты и слуги вносят графа и ставят носилки посреди сцены.

Берта

Отец мой! Боже!
О, пустите!

Капитан

Успокойтесь!
Так убьете вы его.
Тише.

Берта

Тише? - О, пустите!
(Вырывается и припадает к носилкам.)
О, отец! Отец! Отец мой!

Граф (с перерывами)

Это ты, родная Берта?
Радость, бедное дитя!
О, несчастное дитя!
О, несчастное дитя!

Берта

Я, отец мой, вам не в радость,
Не к лицу мне похвала,
Тяжела моя вина.

Граф

Если в миг тот роковой
В дымном факелов мерцаньи
Взор меня не обманул,
Если тот, о ком я думал,
Он тогда был предо мной, -
Плачь, родная, над собой! -
Где же Яромир?

Берта (тихо, дрожа)

Не знаю.

Граф

Дочь моя! Где Яромир?

Берта (пряча лицо в подушки)

О, отец, отец!

Граф

Пусть так!
И прости, прости тогда,
Ты, последняя надежда!
Пусть же солнце закатилось,
Луч последний, догорай,
Сумрак ночи, наступай!
Время спать, - да, время спать.
Радость, бедное дитя,
Плачь, терпи, страдай, умри!
Нет тебе благословенья,
На земле - одно мученье,
Ты ведь - дочь моя родная,
Ты - из рода Боротин.

Гюнтер

О, молчите, господин!
Ваша раненая грудь
От речей страдает боле...

Страницы: (79) :  <<  ... 48495051525354555657585960616263 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Сейчас Петр
Евсеевич несколько волновался за паровоз, который с резкой
задыхающейся отсечкой пара, доходившей до напряженных чувств
Петра Евсеевича, взволакивал какие-то грубые грузы на подъем.
Петр Евсеевич остановился и с сочувствием помощи вообразил
мучение машины, гнетущей вперед и на гору косность осадистого
веса.
-- Лишь бы что не лопнуло на сцепках,-- прошептал Петр
Евсеевич, сжимая зубы меж зудящих десен.-- И лишь бы огню
хватило,-- ведь он там воду жжет! Пусть потерпит, теперь
недалеко осталось...
Паровоз со скрежетом бандажей пробуксовывал подъем, но не
сдавался влипающему в рельсы составу. Вдруг паровоз тревожно и
часто загудел, прося сквозного прохода: очевидно, был закрыт
семафор; машинист боялся, что, остановившись, он затем не
возьмет поезд в упор подъема.
"И что это делается, господи боже мой!"-- горестно поник
Петр Евсеевич и энергично отправился на вокзал -- рассмотреть
происшествие.
Паровоз дал три свистка, что означает остановку, а на
вокзале Петр Евсеевич застал полное спокойствие. Он сел в зале
третьего класса и начал мучиться: "Где же тут государство?--
думал Петр Евсеевич.-- Где же тут находится автоматический
порядок?"
-- Щепотко!-- крикнул дежурный агент движения составителю
поездов.-- Пропускай пятьдесят первый на восьмую. Сделай
механику и главному отметку, что нас транзитом забили. Ты
растаскал там цистерны?
-- Так точно!-- ответил Щепотко.-- Больше пока ничего не
принимайте,-- мне ставить некуда. Надо пятьдесят первый
сработать.
"Теперь все вполне понятно,-- успокоился Петр Евсеевич.--
Государство тут есть, потому что здесь забота. Только надо
населению сказать, чтоб оно тише существовало, иначе машины
лопнут от его потребностей".
С удовлетворенным огорчением Петр Евсеевич покинул
железнодорожный узел, чтобы посетить ближнюю деревню, под
названием Козьма.
В той Козьме жило двадцать четыре двора...