Последние дни императорской власти

Императорский поезд следовал без происшествий, встречаемый
урядниками и губернаторами. Непосредственные известия из Петербурга
перестали поступать; питались только вздорными слухами о том, что
грабят Зимний Дворец, убит градоначальник Балк и его помощник -
Вендорф.
В 3 часа дня царь послал императрице из Вязьмы следующую телеграмму
(по-английски): "Выехали сегодня утром в 5. Мыслями всегда вместе.
Великолепная погода. Надеюсь, чувствуете себя хорошо и спокойно. Много
войск послано с фронта. Любящий нежно Ники".
В Лихославле Воейков получил шифрованную телеграмму от Беляева.
Здесь были сведения, что в Петербурге Временное Правительство с
Родзянко во главе. Читали и телеграмму Бубликова с распоряжением по
всем дорогам. В 10 часов вечера Дубенский писал Федорову: "Дорогой
Сергей Петрович, дальше Тосны поезда не пойдут. По моему глубокому
убеждению, надо Его Величеству из Бологого повернуть на Псков (320
верст) и там, опираясь на фронт Г. А. Рузского, начать действовать
против Петрограда. Там во Пскове скорей можно сделать распоряжение о
составе отряда для отправки Петроград. Псков-старый губернский город,
население его не взволновано. Оттуда скорей и лучше можно помочь
Царской Семье. В Тосне Его Величество может подвергнуться опасности.
Пишу Вам все это, считая невозможным скрыть, мне кажется, эту мысль;
которая в эту страшную минуту может помочь делу спасения Государя, Его
семьи. Если мою мысль не одобрите, разорвите записку".
В Бологом в свитском поезде стало известно, что в Любани стоят
войска, которые могут не пропустить дальше. Однако, поезд продолжал
следовать по линии Николаевской железной дороги, по направлению к
Петербургу. В Малой Вишере офицер 1-го железнодорожного полка, без
оружия, предупредил свиту, что в Любани находятся две роты с орудиями
и пулеметами. Было решено ждать прибытия императорского поезда. Так
как из ряда сведений определилось, что Временное Правительство
направляет литерные поезда не на Царское Село, а на Петербург, где,
как полагали, царю будут поставлены условия о дальнейшем управлении,-
общий голос был за то, чтобы ехать в Псков: там-генерал Рузский,
человек умный и спокойный; если в Петербурге восстание, - он послал
войска, если переворот - он вошел в сношение с новым правительством.
Немногие говорили, что надо вернуться в Ставку.
В третьем часу ночи дождались поезда. Генерал Саблин пошел туда.
Все, кроме Нарышкина, спали; Воейкова пришлось разбудить"
Воейков отправился к царю, разбудил его и сообщил, что на Тосну
ехать рискованно, так как она занята революционными войсками.
Царь встал с кровати, надел халат и сказал: "Ну, тогда поедемте до
ближайшего юза".

Страницы: (88) :  <<  ... 40414243444546474849505152535455 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... По этим-то причинам и была организована школа для провокаторов. Политически натасканный шпик не растеряется ни на каком чешском митинге. Он первый предложит антиавстрийскую резолюцию, а потом гаркнет, как это делал полицейский комиссар Хум: "Ага, голубчики, попались!" Так возникла школа провокаторов в Праге. Там, разумеется, не вдавались в высокие материи, а выявляли и изучали те бунтарские чувства и замыслы, которые давно уже зреют в сердцах чешских граждан. В полиции была отведена специальная комната для занятий и вывешено расписание: "От 9 до 10. Изучение причин неизбежного развала Австро-Венгрии. От 10 до 11. Почему чехам не следует воевать против русских и сербов? От 11 до 12. Организация подпольных партий. От 12 до 1 ч. Наиболее распространенные оскорбления монарха и членов императорского дома, а также другие предосудительные слова и выражения. С 2 до 4. Общие основы провокаторского искусства и предварительное определение кары за недозволенные высказывания (в пределах от 2 до 15 лет тюрьмы)". Эта прекрасная программа еще больше понравилась агентам, когда на учебные пособия им выдали по пятьдесят крон. Для самых тупоголовых агентов устроили дополнительные вечерние занятия. Словом, все было организовано наилучшим образом. Занятия шли полным ходом. Полицейские агенты усердно штудировали дома свои записи, используя для этого каждую свободную минуту. В семье филера Брауна не знали, что и думать. Госпожа Браунова со слезами жаловалась соседям: - Право, не знаю, похоже, что мой Браун совсем спятил. Целый вечер перечитывает какие-то листки и кричит: "Итак, господа, после трехсот лет рабства пришло время решительных действий! Монархия - истукан на глиняных ногах; достаточно толкнуть его, и он рассыплется..." Я говорю ему: "Ты с ума сошел, мы же останемся без хлеба". А он как поглядит на меня да как зыкнет: "Молчи, дура, не суйся в политику!" И снова бегает по комнате, заглядывает в свою бумажку и бормочет: "Хватит! Довольно мы молчали, со времен Белой горы и по сегодняшний день! Я стрелять в русских не буду. И в сербов тоже не буду. Надеюсь, и вы, сударь? Разрешите представиться..." Ну, я, известно, хожу и реву. А он ругается, что я ему заниматься мешаю. "Брось,-говорю,-ты, Христа ради, все эти глупости, доведут они тебя до тюрьмы"...