Последние дни императорской власти

-"То-есть, как?"-"Ваше величество, спасайте себя. Мы
накануне огромных событий, исхода которых предвидеть нельзя. То, что
делает ваше правительство и вы сами, до такой степени раздражает
население, что все возможно. Всякий проходимец всеми командует. Если
проходимцу можно, почему же мне, порядочному человеку, нельзя? Вот
суждение публики. От публики это перейдет в армию, и получится полная
анархия. Вы изволили иногда меня слушаться, и выходило хорошо".
- "Когда?" - спросил царь. - "Вспомните, в 1913 году вы уволили
Маклакова".-"А теперь я о нем очень жалею,-сказал царь, посмотрев в
упор,-этот, по крайней мере, не сумасшедший". - "Совершенно
естественно, ваше величество, потому что сходить не с чего". Царь
засмеялся:-"Ну, положим, это хорошо сказано".
"Ваше величество, нужно ли принять какие нибудь меры?" продолжал
Родзянко:-"Я указываю здесь целый ряд мер, это искренно написано. Что
же, вы хотите во время войны потрясти страну революцией?"
- "Я сделаю то, что мне Бог на душу положит".
- "Ваше величество, вам, во всяком случае, очень надо помолиться,
усердно попросить Господа Бога, чтобы Он показал правый путь, потому
что шаг, который вы теперь предпринимаете, может оказаться роковым".
Царь встал и сказал несколько двусмысленностей по адресу Родзянко.
"Ваше величество, сказал Родзянко, я ухожу в полном убеждении, что
это мой последний доклад вам".-"Почему?"-Я полтора часа вам
докладываю и по всему вижу, что вас повели на самый опасный путь... Вы
хотите распустить Думу, я уже тогда не председатель, и к вам больше не
приеду. Что еще хуже, я вас предупреждаю, я убежден, что не пройдет
трех недель, как вспыхнет такая революция, которая сметет вас, и вы
уже не будете царствовать".
- "Откуда вы это берете?"
- "Из всех обстоятельств, как они складываются. Нельзя так шутить с
народным самолюбием, с народной волей, с народным самосознанием, как
шутят те лица, которых вы ставите. Нельзя ставить во главу угла всяких
Распутиных. Вы, государь, пожнете, то что посеяли". "Ну, Бог даст".-
"Бог ничего не даст, вы и ваше правительство все испортили, революция
неминуема".
На следующий день, или через день, у царя был Н. Маклаков,
вызванный Протопоповым из деревни в начале февраля; Протопопов сказал
Маклакову, что царь поручает ему написать проект манифеста на случай,
если ему будет угодно остановиться не на перерыве, а на роспуске Думы.
Маклаков составил проект, основная мысль которого заключалась в
обвинении личного состава Думы: она не сделала первостепенного с точки
зрения царя, не увеличила содержания чиновничеству и духовенству; в то
время, когда всем надо быть воедино, идет борьба с властью.

Страницы: (88) :  <<  ... 15161718192021222324252627282930 ...  >> 

Полный текст книги

Перейти к титульному листу

Версия для печати

Тем временем:

... Его высочество по воле божьей навсегда останется слабоумным. Править княжеством он, конечно, неспособен. Или вы иного мнения? - О нет, отнюдь нет, уважаемый профессор, - ответил лейб-медик, у которого даже дыхание перехватило. - А как долго наша столица будет иметь честь видеть вас в своих стенах? - Я уезжаю сегодня вечером, господин медицинский советник. Но вечером профессор не уехал. Когда он уже садился в экипаж, кто-то положил ему руку на плечо и арестовал именем закона. - За что? - недоумевал профессор, - За оскорбление достоинства его княжеского высочества, которое вы допустили в разговоре с лейб-медиком. И бедняга профессор был посажен в тюрьму. Прокуратура, восхищенная своей распорядительностью, не скрывала случившегося от жителей города. Прокурор явился к министру юстиции с докладом. Когда он повторил злополучную фразу профессора о слабоумии князя, министр прервал его гневным возгласом: - Скажи он это о вас и о лейб-медике, это была бы самая бесспорная истина в мире! Прокурор вернулся от премьера в полном недоумении. Кабинет министров собрался на экстренное заседание и констатировал, что внутриполитическая обстановка сильно осложнилась. - Не можем же мы на основании отзыва одного профессора отправить его высочество на покой, -сказал премьер. - Нужны заключения других ученых. Но если они признают, что князь здоров, то оскандалимся мы. Если же они решат, что его высочество - идиот, придется упечь в тюрьму другого осла - лейб-медика, а иначе весть о его диагнозе распространится по всей стране. Что же, спрашивается, делать? - Надо избавиться от лейб-медика. - Легко сказать. А как? - Давайте посадим его в тюрьму, - предложил министр юстиции. - За что? - Вот еще! Уж если нам надо кого-нибудь посадить, повод всегда найдется. - Вызовем его сюда. - Это идея! Но посланный вернулся ни с чем. Лейб-медик велел передать, что считает кабинет министров сборищем заговорщиков и государственных изменников и не желает с ними разговаривать. Министра юстиции это привело в восторг. - Вот он и попался! - воскликнул он. - Этого мне и нужно! Разве не оскорбление его высочества - утверждать, будто князь может почтить своим доверием изменников и заговорщиков? В тот же день лейб-медик был посажен в тюрьму и даже оказался в камере по соседству с берлинским профессором...